- Вы знаете, - сказал я, напустив на себя вид блистательного умника, - должно быть, мы боимся счастья. Когда мы несчастны, то можем противопоставить этому хотя бы что-то: воспоминание, надежду. Счастье же поглощает нас: в нем мы забываемся настолько, что можем потерять самих себя. В нашем тревожном мире счастье неестественно - тем не менее, мы стремимся его испытывать. Счастье, - продолжил я, распаляясь, - вещь настолько хрупкая и неправдоподобная, что его хранит его же собственная недолговечность. Неверным было бы считать, что в нашем мире выживают лишь сильнейшие: взгляните, сколько вокруг нас хрупкого, которое порой не замечает свою же слабость, но успевает жить. (c)