Печальная история о возвращении домой. Вдохновлено несколькими вещами, среди них - фильм "The House of the Seven Gables" (1940). "Heimkehr" - название одной немецкой картины времен войны.
Прочесть ее можно на Самиздате.
Электричка прибывала без нескольких минут десять. Пенсионерки с огромными сумками, дачники, от которых несло прелой листвой, а от кого - и крепкими напитками, целые семьи с простовато одетыми детьми, студентки, недосягаемые за огромными очками и наушниками, - все спешили, поднимались, продвигались к выходу. Лишь один человек остался в стороне от шума. За время поездки он, казалось, не шевельнулся - только однажды придержал рукав, когда рядом с ним присела девушка, чтобы не так была заметна прореха на плече его серого плаща. Забросив ногу на ногу, она быстро расстегнула сумочку, достала телефон с брелком в форме какой-то птицы, намотала шнур на руку и взялась писать сообщение. Потом захлопнула мобильный и до самого вокзала смотрела в то же окно, что и человек в плаще, ничуть не стесняясь его присутствия - так, словно бы он для нее не существовал. А он видел ее, видел рядом их отражения: молодое личико, тонкий нос, глаза, подведенные синим карандашом, темные волосы, скорее всего, крашенные - и блеклое, ничем не примечательное лицо человека, которому серьезно за тридцать. Все это время ему хотелось прижаться лбом к стеклу - он воображал его холодным, хоть августовское солнце и било ему в глаза. Один раз он подался назад, чтобы расправить уставшие плечи, и невольно коснулся ее локтем. Девушка предпочла отодвинуться. Человек бледно усмехнулся.
За окнами застыл перрон. Поднявшись с лавки, расписанной названиями групп, которые он никогда не слышал, запоздалый пассажир прошел к двери вслед за старушкой, которой помогал сойти ее бывший сосед по скамейке - плотный мужчина лет сорока, с густыми усами и скверно выбритым подбородком. Спешить человеку в плаще было некуда. Засунув руки в широкие карманы, он подождал, пока она выйдет, и сам оказался на перроне. Свернув налево, он прошел мимо ряда ожидающих, которые сидели под высокими вокзальными окнами, обогнул группу туристов с огромными рюкзаками и бутылками минералки, расставленными прямо у их ног, и вошел в здание вокзала через автоматические двери. Сквозняк ударил ему в лицо, растрепав сухие волосы. Оглянувшись безо всякого интереса, он посмотрел на большой экран, по которому крутили новомодный клип с приглушенным звуком. Без музыки происходящее в нем казалось дешевой нарезкой из дорогих тачек, чьих-то вилл на мировых курортах и вульгарного вида поп-девиц. Музыка, должно быть, была им под стать. Пройдя сквозь вторые двери, человек в сером плаще вышел в город.
(...)
Прочесть ее можно на Самиздате.
Электричка прибывала без нескольких минут десять. Пенсионерки с огромными сумками, дачники, от которых несло прелой листвой, а от кого - и крепкими напитками, целые семьи с простовато одетыми детьми, студентки, недосягаемые за огромными очками и наушниками, - все спешили, поднимались, продвигались к выходу. Лишь один человек остался в стороне от шума. За время поездки он, казалось, не шевельнулся - только однажды придержал рукав, когда рядом с ним присела девушка, чтобы не так была заметна прореха на плече его серого плаща. Забросив ногу на ногу, она быстро расстегнула сумочку, достала телефон с брелком в форме какой-то птицы, намотала шнур на руку и взялась писать сообщение. Потом захлопнула мобильный и до самого вокзала смотрела в то же окно, что и человек в плаще, ничуть не стесняясь его присутствия - так, словно бы он для нее не существовал. А он видел ее, видел рядом их отражения: молодое личико, тонкий нос, глаза, подведенные синим карандашом, темные волосы, скорее всего, крашенные - и блеклое, ничем не примечательное лицо человека, которому серьезно за тридцать. Все это время ему хотелось прижаться лбом к стеклу - он воображал его холодным, хоть августовское солнце и било ему в глаза. Один раз он подался назад, чтобы расправить уставшие плечи, и невольно коснулся ее локтем. Девушка предпочла отодвинуться. Человек бледно усмехнулся.
За окнами застыл перрон. Поднявшись с лавки, расписанной названиями групп, которые он никогда не слышал, запоздалый пассажир прошел к двери вслед за старушкой, которой помогал сойти ее бывший сосед по скамейке - плотный мужчина лет сорока, с густыми усами и скверно выбритым подбородком. Спешить человеку в плаще было некуда. Засунув руки в широкие карманы, он подождал, пока она выйдет, и сам оказался на перроне. Свернув налево, он прошел мимо ряда ожидающих, которые сидели под высокими вокзальными окнами, обогнул группу туристов с огромными рюкзаками и бутылками минералки, расставленными прямо у их ног, и вошел в здание вокзала через автоматические двери. Сквозняк ударил ему в лицо, растрепав сухие волосы. Оглянувшись безо всякого интереса, он посмотрел на большой экран, по которому крутили новомодный клип с приглушенным звуком. Без музыки происходящее в нем казалось дешевой нарезкой из дорогих тачек, чьих-то вилл на мировых курортах и вульгарного вида поп-девиц. Музыка, должно быть, была им под стать. Пройдя сквозь вторые двери, человек в сером плаще вышел в город.
(...)